Научные труды
Стратегии противодействия экстремизму
Данный исследовательский сюжет возник в моей повестке сравнительно недавно, но он, несомненно, связан с темой толерантности. Начало 1999 года в России было отмечено явлением, которое ведущая новостей НТВ Татьяна Миткова квалифицировала как «новая волна антисемитизма в России». В тот момент это выражение относилось к первым дням многократного цитирования на экране заслуживающего, на мой взгляд, уголовного наказания публичного антисемитского высказывания депутата Госдумы А.Макашова. Никто не указал журналистам, что подобное тиражирование преступной фразы есть тоже преступление. Просто мало кто профессионально знаком с тем, что такое экстремизм и каковы методы противодействия ему в зрелых обществах. В этом меня убедило и участие в заседании Комиссии по противодействию политическому экстремизму при администрации Президента США, которое состоялось в начале февраля 1999 г. Подготовленный проект доклада и его обсуждение, несмотря на важные положения и предложения относительно конкретных действий, страдали недостаточным пониманием проблемы и незнанием уже имеющегося опыта других стран. Поверхностные дебаты экспертов и неточные заявления политиков обескураживают, хотя речь идет о сложном и очень тревожном явлении.
Экстремизм - это форма радикального отрицания существующих общественных норм и правил в государстве со стороны отдельных лиц или групп. Его причины лежат в социальной дезориентации части граждан, их недостаточном образовании, кризисном состоянии общества, слабых институтах общественного контроля и неэффективной правовой системе. Некоторые формы экстремизма имеют исторические корни, что никак не служит его оправданию. Экстремизм характерен для слабо модернизированных обществ, но от него не застрахованы и страны с благополучной жизнью и демократическим правлением. Достаточно сказать, что в США действует около 500 экстремистских групп, главным образом неонацистского, антисемитского и так называемого «сепаратистского» характера. Плата за демократию, точнее, за право на свободу слова, в этой стране столь велика, что некоторые неонацисты могут, находясь на территории США, десятилетиями заниматься распространением своей пропаганды по всему миру и подвергнуться аресту только, например, когда оказываются на территории Германии, где действуют более жесткие законы. В то же время в этой стране действует общественный мониторинг за подобными группами, а власти могут решительно спалить целую общину, которая занимается псевдо-религиозным изуверством, отрицая общество и государство. Правда, в ответ могут появиться новые фанатики-экстремисты и устроить знаменитый взрыв в Оклахоме в 1996 году.
Экстремистские организации, в основном антииммигрантского и неонацистского толка из числа городской молодежи (так называемые скинхеды - бритоголовые) действуют в европейских странах, в том числе в, казалось бы, спокойной и сытой Скандинавии. Ультраправые партии и организации, действующие постоянно на грани нарушения закона и норм общественной морали, имеются почти во всех странах, где есть минимальная свобода общественных организаций. Таковых, пожалуй, только нет в странах с диктаторскими и авторитарными режимами, но там право на экстремизм узурпировано самим режимом, как это было и в Советском Союзе. В России современные формы антисистемного экстремизма появились с утверждением основ демократического правления, и это есть в какой-то мере тоже результат демократии.
В России нет достаточного опыта противодействия экстремизму и уже совершено много ошибок и глупостей по этой части. Тем не менее, противодействовать экстремизму можно и нужно без всяких ссылок на состояние дел в стране и умонастроения населения. Хорошая жизнь не есть гарантия исчезновения экстремизма. Наоборот, может появиться больше материальных возможностей для экстремистской пропаганды и деятельности, как это имеет место в США, где Интернет прочно оккупировали разного рода ультраправые, и свою продукцию, кстати, они печатают на роскошной бумаге. Да и в России, пока юнесковская программа «Культура мира» готовит свои рекомендации для общественного потребления, у иных находятся средства, чтобы рассовывать по почтовым ящикам бесплатно корчагинскую книгу «Еврейская оккупация России». На литературу противоположного сожержания в обществе ума и средств не хватает.
Для эффективной стратегии противодействия экстремизму необходим более точный диагноз самого явления, ибо у него есть особенности в каждой стране. В России нет столь сильного распространения религиозного экстремизма, как, например, в Японии и Индии. Нет откровенно антииммигрантских экстремистских групп, как, например, в Германии или Швеции. В России широко распространяется экстремизм ксенофобского толка, основанный на этнорасовой нетерпимости, а также политический экстремизм неофашистского толка, также основанный на идеях группового неравенства и отторжении культурных различий, на пропаганде тоталитарного порядка и ненависти. Именно эти формы имеют достаточную почву и наиболее опасны для страны с многоэтничным и многорасовым составом населения. Хотя расизм может существовать и в обществах, где нет особого расового многообразия. Экстремисты придают расовый смысл даже малейшим и воображаемым внешним различиям граждан. Так, например, клише «лица кавказской национальности» и все, что из этого проистекает мерзкого, в том числе и задержания милицией лиц с темными волосами, это есть расизм, в отправлении которого, к сожалению, участвуют и представители власти.
Формой расизма и ксенофобии является и антисемитизм - враждебная пропаганда и действия в отношении представителей еврейской национальности или в отношении еврейского народа и культуры в целом. В СССР антисемитизм существовал преимущественно на государственном уровне. В современной России от этого удалось почти избавиться, но антисемитизм перекочевал на общественно-политический уровень и оказался в арсенале не только маргинальных групп, но и заметных политических сил и экспертных групп. Хотя со времен Горбачева авторитетные службы общественного мнения фиксируют снижение антисемитских настроений в обществе (отчасти, их заменили антикавказские фобии), а случаев физического насилия при радикальном ослаблении правопорядка также не фиксируется (за исключением взрыва московской синагоги и надругательств над еврейскими захоронениями), тем не менее ситуация самого последнего времени стала ухудшаться. Отчасти, - по причине резкой актуализации этой проблемы, а значит и ее пропаганды (хотя и в форме отрицания и осуждения), через средства массовой информации. Многие журналисты никогда не согласятся, что именно они могут стать причиной «новой волны», но это так. Ибо акт речи способен вызывать реальность, а тиражированные слова могут стрелять сильнее пули.
По этой причине важнейшей стратегией противодействия экстремизму должна быть политика отказа в публичности. На экранах телевизоров и в печати не должны появляться и цитироваться не только теоретики и активисты экстремизма, но и сообщения на эту тему должны носить строго дозированный и целенаправленный характер без пересказа нелепых «аргументов» и показа «как это можно делать». В большой стране всегда найдутся параноики и неустойчивые элементы, которые воспримут теледемонстрацию парада баркашовцев в Москве, как приглашение к подобному же действию. Если трансляции истории с Макашовым и с баркашовцами увеличили, а не уменьшили число их сторонников в стране (а это наверняка так и есть), тогда мое замечание в адрес СМИ и мое предложение ограничивать такого рода информацию являются бесспорными и с ними нужно согласиться.
В доказательство приведу еще один давний пример: громкий суд над активистом «Памяти» Осташвили помог этой организации удвоить свои ряды, хотя покойный Осташвили скорее всего нуждался в медицинской помощи психиатра. Среди экстремистов гораздо больше клиники, чем среди остального населения. И об этом тоже нужно знать. На уголке ораторов в лондонском Гайд-парке добрая половина выступающих - это пациенты психиатров, но они там гужуются без права публичных трансляций своих слов уже целое столетие, если не больше. Какие еще нужны аргументы, чтобы известные журналисты, такие как, например, Павел Лобков, не гонялись с микрофоном за Макашовым?
Следующей стратегией противодействия является образование и просвещение граждан по части культурного многообразия и единства жителей страны и мира, истории нетерпимости, геноцида и других преступлений, которые принес людям экстремизм. По этой части у нас дела обстоят неважно. Иступленный поиск культурной уникальности, «национальных» характеров и психологий, глубоких исторических корней и «исторических несправедливостей», внешних врагов и прочее приводит к ужесточению разделительных линий между гражданами одного государства. Хорошие, но недостаточно образованные журналисты, как Игорь Воеводин, ищут по России «исчезнувшие» или «вымирающие» народы и заставляют невинное дитя, которое хочет быть «ленинградцем», выучивать перед телекамерой, что «я - русский».
Российский народ имеет гораздо больше общих культурных и исторических ценностей и социальных норм, чем различий между гражданами по причине их этнической принадлежности. Уровень повседневного взаимодействия людей в многоэтничных сообществах и коллективах (включая семейно-родственные) на порядок выше, чем среди представителей политических и интеллектуальных элит, которые никак не могут даже выговорить слова «российский народ» и «россияне». А уж чеченцы для них - это вообще этнографический реликт с некими военной демократией, тайповой (родоплеменной) социальной организацией и законами адата и шариата. Хотя современные чеченцы жили и живут по тем же советским и российским законам и владеют российскими паспортами, так как не пожелали их обменивать на дудаевские или какие-либо другие.
Экзотизация этнических общностей и придание этничности фундаментального характера чреваты дальнейшей разобщенностью граждан. Именно это создает фундамент для стереотипов и ксенофобии. Если в части российских школ детей начинают учить прежде всего тому, что значит быть «настоящим якутом» или «настоящим татарином», и не тому, что значит быть россиянином и ответственным гражданином своей страны, то в этих школах - это очевидно -функционирует несостоятельная система образования. У нас же до сих пор живо советское клише, согласно которому «национальная школа» - это «адыгейская», «башкирская», а теперь и «русская» и т.д, а не общероссийская школа.
В некоторых школах недавно стала использоваться нарядно изданная книга Альбедиль «Народы мира» (1997), в которой излагаются замшелые, питающие расизм взгляды и представления. Глава «Какого цвета бывают народы» содержит вопросы к ученикам «определите свой расовый тип» и подобную чепуху. Современная наука отказалась использовать расовую типологию для изучения и описания биологического разнообразия людей. Тем более - народы не имеют расового типа. С этого разглядывания школьниками друг друга и начинается расовое мышление, а вслед за ним могут формироваться расистские взгляды. Школьные и вузовские программы и тексты за последние годы напичкались паранаучными положениями и ненавистническими интерпретациями прошлого. В одном городе или даже школе учебники истории в зависимости от языка могут содержать противоположные версии событий, восхвалять и клеймить одних и тех же культурных героев. К этому добавляется зуд сносить или восстанавливать памятники, переименовывать улицы, менять символику. Только лишь бы обозначить «свое» исключительное, а не общее - будь оно славным или трагическим.
Образование, не только молодежи, но и взрослых, должно включать точную и подробную информацию об истории мировых геноцидов, антисемитских погромов и сталинских репрессий, но оно не должно позволять превращать прошлую коллективную травму в предмет сакрального значения и питать идеи реванша и «исправления прошлого» за счет новых несправедливостей. Современный экстремизм питается не только прошлым, но и новыми мифами и политическими спекуляциями. Одна из них - намеренно апокалиптическая оценка жизни и событий в стране за последние годы в целях борьбы за власть. Кждому политику - от Явлинского до Зюганова, - а также каждому новому правительству не можется признать те бесспорные и позитивные перемены, которые произошли в России.
Стараниями политиков и плохих обществоведов в стране царит риторика жалоб, разжигающая ненависть и экстремизм. Ненависть нуждается в адресате и его находят в «евреях», «кавказцах», «анти-патриотах», «западниках» и прочее. Некому дать спокойные и точные оценки и некому вселить в людей конструктивные эмоции. Эмоции, как и слова, - это огромная сила. Если они направлены на энтузиазм с целью достичь нового результата и расширить кругозор действий - это действует против экстремизма. Эмоции, направленные на достижение наказания за что-то, на борьбу с врагом, - это уже один шаг до радикального экстремизма, в том числе и насилия.
Следующая стратегия - это общественный мониторинг экстремизма, его профилактика и нейтрализация на массовом, низовом уровне. Если в классе учителя не реагируют на обидные клички этнического содержания, появившиеся среди детей и подростков, и не знают, как этому противодействовать, это плохо. Если родители или преподаватели училища не замечают и никак не реагируют, что молодой человек сбрил волосы на голове и стал носить черную одежду, а у его кровати появились портреты разных фюреров, это уже очень плохо. Если взрослые жители и общественные организации не могут остановить появление на улице молодежных групп со свастикой и спокойно смотрят, как у их дома продают расистскую литературу, это уже беда. Если чиновники или другие владельцы помещений сдают помещения для собраний подобных групп, а владельцы типографий готовы печатать все, за что платят, это есть соучастие в преступлении.
Общество само должно мобилизовать свои ресурсы на противодействие экстремизму, понимая, что его жертвами будут не только евреи, цыгане, азиаты и прочие, а и все граждане. Для этого нужны не столько разовые акции вроде антифашистских конгрессов, а массовые и одиночные действия самого низового характера. Нельзя проходить мимо нарисованных свастик без всякой активной реакции, а тем более, бояться подать в суд или выступить экспертом по делам против разжигания розни и оскорбления достоинства. В России слишком мало общественных советов и групп, которые вели бы подобную работу квалифицированно. Только в Москве действует фонд «Панорама» и издается журнал «Диагноз», но им нужна поддержка и квалифицированная помощь, чтобы они научились не делать дополнительной рекламы экстремистам, роскошно публикуя их биографии, программы и адреса.
Профилактика и нейтрализация экстремизма нуждаются в поднятии моральной планки по поводу того, что допустимо и что нет в обществе, когда речь заходит об этнической или религиозной принадлежности граждан. Недопустимо было для газеты «Известия» несколько лет тому назад сообщать о ходе первого судебного процесса с участием присяжных, назвав фамилии судьи, прокурора и подсудимых, и при этом указав национальность только подсудимых - цыгане. Я жалею, что тогда лет шесть тому назад не подал судебный иск на газету за разжигание национальной розни, ибо только наша общая атрофия восприятия этнорасовых сюжетов могла допустить подобное. Это мог бы быть полезный урок, причем не столько уважаемым «Известиям», сколько другим газетам, которые со временем стали спокойно помещать материалы и заголовки типа «Цыгане убили детей», «Неустановленные лица кавказской национальности застрелили банкира» и т.п.
Грязный язык СМИ мало кем отслеживается, а уж тем более наказывается. Только этим можно объяснить залихвасткий спортивный репортаж с хоккейного турнира олимпийских игр в Японии: «Сегодня наши должны были порвать казахов.. Азиаты еще сопротивлялись в первом периоде». Слово «казахстанцы» комментатор еще не выучил, а то, что в команде этой страны играли почти все игроки-славяне, он просто не заметил. Ничем не лучше яркая (что еще хуже!) публицистика Валерии Новодворской, допускающая вызывающие пассажи, что «русскому народу место у параши». Расизм и ксенофобия берутся и транслируются из подобной языковой развязанности.
Поэтому поднять планку должно, прежде всего, само общество, его элита, экспертное сообщество. Ведь прежде чем некто Шишкин в профашистской газете начинает разъяснять антисемитские басни про разные «ксении» и «химеры», которые проникают в тело этноса и пожирают его, все это миллионными тиражами уже издано и продолжает издаваться в трудах Льва Гумилева. Почти вся экстремистская литература прибегает к ссылкам на более солидные издания и авторов, у которых часто те же аргументы, но только облеченные в псевдонаучные формы. Нужны серьезные круглые столы и конференции экспертов, а также публицистов, посвященные этой тематике, с последующими выводами научного, морального и административного воздействия.
Возможны и необходимы меры общественного воздействия и нейтрализации в отношении и тех, кто уже «вне системы». Разные листки и газетенки, а также и группы, возникают робко, а потом, не получая отпора, крепнут, порой, встречая реакцию «святой простоты» или даже поддержку. Если вместо этого серьезные и образованные люди найдут время и силы заняться переубеждением, если они смогут предложить некоторым активным «писателям» и «теоретикам» экстремизма серьезные контраргументы и альтернативные интеллектуальные занятия, число рекрутов в эту среду явно станет меньшим. Нельзя занимать позицию, что, мол, эта часть граждан - одна только мразь и прирожденные подонки и всех их не только газетой по голове лупить, но и «убить мало». Экстремистами не рождаются, ими становятся. И мы все в чем-то за это несем ответственность.
Отсюда вытекает еще одна стратегия - политика инкорпорации (включения) несистемных экстремистов в более цивилизованную среду, а лидеров-активистов - в, условно говоря, истеблишмент. Ранний Жириновский и его окружение безусловно представляли собою внесистемный экстремизм и до сих пор некоторые держатся обета не подавать ему руки и считают его фашистом. Но сегодняшний лидер ЛДПР, когда он в спокойном психическом состоянии, проявляет ответственность и умеренность. Не пробейся он в истеблишмент, не известно, какова бы была эволюция его последователей. Сегодня же мы имеем далеко не самый худший вариант, контролируемый и даже популярный. Возможна подобная метаморфоза и с другими, ибо истеблишмент комфортен и лучше вознаграждаем. На виду и при деле быть лучше, чем отираться по подмосковным закоулкам. Антисемитизм и другую ксенофобию в голову вбить легче, чем избавиться от нее, но все равно это возможно.
В этой же связи нельзя исключать необходимость диалога, в том числе и антиподов или заклятых ненавистников друг друга. В США одной из рекомендаций специалистов по устранению антисемитизма черных американцев, среди которых он сильнее всего распространен, был призыв к лидерам еврейских и негритянских общин и активистов больше практиковать прямые диалоги и контакты, ибо без этого остальному обществу справиться с проблемой очень трудно. Готовы ли к чему-то подобному россияне?
Теперь о самой важной стратегии государственного воздействия, в том числе правового преследования экстремизма, особенно в тех его формах, которые уже по закону должны наказываться. В головном кодексе РФ есть статьи, предусматривающие наказание за разжигание межнациональной и межрелигиозной розни и за оскорбление национальной чести и достоинства. Статьи сформулированы плохо, ибо нужно подвергать наказанию не за то, что смутно понимается даже учеными под «оскрблением национальной чести», а за разжигание (подстрекательство), умышленное или неумышленное, любой формы межгрупповой розни среди граждан и (или) за осуществление насильственных действий на этой основе. Что касается «национальной чести и достоинства», то, видимо, речь должна идти об оскорбительных словах и действиях в отношении тех ценностей, норм и представлений, которые коллективно почитаются людьми, относящими себя к той или иной общности (народу, общине верующих) и пренебрежение к которым наносит безусловный моральный ущерб этим людям.
Но даже в нынешней форме, как показал мой опыт участия в экспертизе по судебным делам Безверхого и Максимовского, закон может и должен работать. Причем, работать последовательно и настойчиво и по всей стране, а не просто в виде показательного процесса с шумной прессой и опять же негативной рекламой. И здесь главное, как мне представляется, неготовность нашей судебной системы, имея в виду прежде всего ее персонал. На мой и моих коллег, подписавших экспертизы, взгляд, называть печатно христианство «жидовствующей ересью» или евреев - «унтерменьшами», а цыган - «ублюдками» - это безусловный криминал, требующий наказания. Но каковы знания и представления рядовых прокуроров, судей, судебных заседателей? Ведь многие из них сами мыслят на уровне бытовых стереотипов. Здесь нужны простые и убедительные памятки и справки, нужны семинары и профессиональные разъяснения. Можно направить за рубеж ведущих и рядовых работников правоохранительных органов или пригласить коллег-специалистов из-за рубежа для того, чтобы воспринять имеющийся опыт правоохранительных систем таких стран, как Германия, США, Франция. Нужны особая учеба и пособия для юридических институтов, для школ МВД и многое другое, чтобы переломить ситуацию в правоохранительных органах.
Государство несет главную ответственность в сфере противодействия экстремизму, и оно должно инициировать все необходимые меры и осуществлять необходимые действия по защите общества. Но и общественности пора прекратить беспомощные завывания. Все это заканчивается постыдными для страны и нами же спровоцированными резолюциями международных организаций и иностранных парламентов с одной только целью унизить и наказать Россию.
В начало страницы