Научные труды
Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, N9, 1996
Практика оформления государственной политики в наиболее важных сферах общественной жизни в форме доктрин, концепций или программ является общепризнанной. В отличие от текстов законов, а тем более основного закона - конституции, доктринальные документы являются официальными ориентирами, а не обязательными предписаниями для властей и граждан. Однако в ситуациях общественных трансформаций значимость такого рода ориентиров крайне велика: закон - это более консервативный текст, обычно оформляющий уже существующую практику; концепция - это официальный трактат, нацеленный на перспективу и определяющий рамки и цели происходящих перемен, инициируемых властями. Если закон обязывает, концепция - объясняет и рекомендует. Концепции имеют свойство меняться и изменяться чаще правовых актов и не следует преувеличивать их некую первичную значимость. Еще совсем недавно президентским указом была утверждена государственная концепция внешней политики, но смена министра иностранных дел и некоторые другие политические события практически сделали этот документ лишь строчкой в новейшей исторической хронологии страны.
О концепции государственной национальной политики разговор ведется со времен "позднего Горбачева" и можно найти массу высказываний политиков и ученых, что межнациональные проблемы и конфликты - это прежде всего результат отсутствия продуманной и подлинно научной концепции. Особенно долгий и громкий плач раздается со стороны специалистов-теоретиков национального вопроса, которых в стране существует тысячи и которые по-прежнему одержимы жаждой верхушечных предписаний для политических практиков и простых граждан. Бурная жизнь последнего десятилетия во многом разрушила старые догмы, возникли новые проблемы, а самое главное - новые глобальные реалии в виде постсоветских государств, в том числе и России с ее огромным этнокультурным разнообразием, новыми формами культурного и политического национализма, старыми и новыми проблемами межэтнических отношений и отношений центра и регионов. Поэтому стремление специалистов и политиков объяснить происходящее и выработать новые доктринальные подходы к этой сфере общественной жизни и управления вполне понятны, хотя порою трудно объяснить страсти и амбиции, которые разгорались и сохраняются вокруг принятия концепции национальной политики. Хлесткие и малопрофессиональные оценки, как, например, статья социолога Тощенко "Концепция опять не состоялась" ("НГ", 11 апреля 1996), причем, в день ее принятия на заседании Правительства Российской Федерации, один из примеров претензий видеть текст документа, написанным словами и терминами, которым десятилетиями обучались в интеллектуальных застенках бывшего ИМЭЛа или АОН СССР.
Пожалуй самая большая ирония в том, что принятый правительством документ есть результат согласований и согласия основных "потребителей" концепции - федеральных властей и властей российских республик, ведущих экспертов-разработчиков, политических сил, а сравнительно небольшая группа главным образом московских носителей ученых званий продолжает баталию, вплоть до неприличного наушничивания республиканским лидерам и тем, кто готовит концепцию к подписанию ее Президентом.
В чем суть принятого документа, как следует его читать и использовать? Министр Вячеслав Михайлов уже достаточно обстоятельно объяснил его в пространном интервью ("НГ", 4 июня 1996) и мне как одному из разработчиков хотелось бы сделать также некоторые пояснения. Во-первых, открою секрет, что в течение нескольких долгих вечеров перед отправкой документа "на рассылку" перед заседанием кабинета стол министра был заполнен бумагами с предложениями и замечаниями, которые поступили от субъектов Федерации и от федеральных ведомств. Были учтены все основные замечания, в том числе и самые "неудобные" от Татарстана, Башкирии и Минэнономики России. Из текста ушли излишне назойливые упоминания о сохранении целостности государства и определяющей роли русского народа в государствообразующем процессе, вписанные некоторыми напуганными авторами в первоначальный вариант. Были уточнены малопонятные и провоцирующие конфликты понятия и категории, хотя, повторяю, концепция - это не текст законодательного акта, где требуется еще большая строгость.
Да, действительно, в тексте концепции национальной политики не употребляется термин "нация", а употребляются и специально объясняются понятия "народы", "национальности", "этно-культурные" или "национальные общности" скорее как синонимы, а не как жесткая иерархия, существовавшая в прошлом доктринальном языке. Сделано это не для того, чтобы "упразднить нации" или "бороться с нациями" как пугают некоторые догматики. Понятие нации употребляется в двух значениях: как политическая или гражданская нация и как культурная или этно-нация. Вся международно-правовая практика и доктринальный язык современных государств (кроме постсоветских и постюгославских) пользуются первым значением этого слова. Многие культурные, политические, сепаратистские движения, организации и даже внутренние государственные образования пользуются вторым значением этого термина. Так, например, в провинции Каталония даже в официальном языке есть термин "каталонская нация", но в официальном государственном языке употребляется только термин "испанская нация" - понятие, объединяющее все народы Испании.
Россия, вступив в Организацию Объединенных наций и подписавшись под основными международно-правовыми документами, вправе хотя бы на уровне официального языка зарезервировать за собою право легитимно и без внутреннего двойного стандарта пользоваться понятиями "национальный интерес, экономика, армия, наука, символы" и т.п. Концепция не навязывает понятие гражданской "российской нации", но и ограничивает официальный язык достаточно достойными понятиями как "народы" или "национальности". Никто не накладывает запрет на употребление понятия нации в его этническом значении для лидеров республик или активистов национальных общин, и даже для специалистов, но федеральная власть обязана оставить некоторое доктринальное пространство для процесса гражданского нацие-строительства, без чего не может существовать ни одно государство.
Более того, концепция делает уступку в пользу этнического понимания термина "народ", хотя его наиболее распространенное значение - это общегражданская общность, население страны (пример, запись в статье 3 Конституции РФ о "многонациональном народе Российской Федерации"). В концепции под понятием народ имеется в виду общность людей, члены которой разделяют общие название и элементы культуры, прежде всего язык, имеют общие происхождение и историческую память, обладают чувством солидарности. Среди этих признаков определяющую роль играет самосознание. Кстати, гражданское и этнокультурное значения понятия "народ" не противоречат друг другу и принадлежность конкретного человека к обоим или нескольким типам общностей на является взаимоисключающей. Человек может принадлежать одновременно к аварскому, дагестанскому и российскому народам, как, например, Рамазан Абдулатипов - один из наиболее последовательных ревнителей чисто этнического подхода. В первом случае он ощущает свою принадлежность к этнической общности (аварской культурной нации), в двух других - к гражданским, территориальным общностям (или политическим нациям).
Концепция более глубоко и современно трактует понятие самоопределения как формы обеспечения права гражданских и этнокультурных общностей на выбор самостоятельных путей национального и культурного развития, форм политического управления. Самоопределение в рамках многоэтничных государств осуществляется в двух основных формах: территориальных образований и национально-культурной автономии. Поэтому существование республик в составе Российской Федерации признается важнейшей формой национально-территориального самоопределения и дальнейшее развитие федерализма и разнообразных и разностатусных взаимоотношений с федеральным центром и другими субъектами федерации формулируется как одна из приоритетных задач государственной национальной политики федерального и республиканского уровней.
В концепции не фиксируется право на самоопределение в виде отделения, но такое право отсутствует в федеральной конституции и в конституциях республик, кроме косвенной возможности в конституции Тувы и конституции Татарстана, где этот вопрос обойден формулировкой ассоциированного статуса. Я не знаю государств, где бы законодательство и доктрины предусматривали явочную сецессию (волевое одностороннее отделение) и России нет смысла повторять безответственную лексику советских конституций. Кстати, международное право признает возможность самоопределения через образование отдельного государства, но оно распространялось на бывшие колониально-зависимые народы как территориальные (а не этнически!) сообщества. Право на сецессию(отделение) процедурно в международном праве не разработано и признается международным сообществом только в случае его осуществления на основе взаимного согласия, как это было в ситуации распада СССР.
Второй важной формой самоопределения концепция определяет экстерриториальную национально-культурную автономию. Ее субъектом могут быть любые народы и отдельные этно-культурные общины независимо от территории расселения и статуса. Это прежде всего право на отправление разнообразных запросов граждан, которые возникают на основе их этно-культурной принадлежности и самосознания. Концепция трактует национально-культурную автономию гораздо шире чем ее фольклорно-этнографический вариант. Предусматривается возможность, помимо образовательно-культурной деятельности любого(!) уровня, культурно ориентированной предпринимательской деятельности, права общинной собственности и самое важное - право на особые формы политического представительства (пока это определяется в форме Ассамблеи народов России как общественно-государственной палаты) и законодательную инициативу. В чем то эта форма самоопределения даже перспективнее и мощнее территориальной, хотя у последней есть свои незаменимые функции, особенно по части сохранения внутренней гомогенности и культурной отличительности того или иного народа. Нетерриториальное самоопределение в свою очередь ближе к универсальному понятию внутреннего (коллективного и индивидуального) самоопределения - это право на участие в более широком общественно-политическом процессе, включая управление государством и конкурентную социальную мобильность. Концепцией предусматривается всесторонняя поддержка государством различных форм национально-культурного самоопределения, как федеральными, так и властями других уровней.
В концепции последовательно проводится принцип гражданского равноправия и равных прав народов. Во-первых, все народы России определяются как государствообразующие, если речь идет о всей стране, хотя отмечается историческая роль русского народа и определяющее значение русского языка и культуры для населения всей страны. Именно через эту культурную систему граждане России независимо от национальной принадлежности способны в полной мере реализовать свои социальные возможности и политические права в общероссийском общественном пространстве. Концепция тем самым не ориентирует на культурный и политический изоляционизм как тормозящий фактор модернизации, но отдает должное и всячески поддерживает национальное многообразие страны через развитие не только отдельных культур, но и многокультурности, двуязычия и многоязычия. В этом многообразии традиций, социального опыта, мировоззрений заключена питающая сила любого крупного государства.
Во-вторых, концепция ставит определенные ограничители для возникновения местных этнократий и нарушений прав человека на основе этнической дискриминации. Республики вправе определять свои хозяйственные, политические и культурно-языковые параметры жизни, но их государственность не есть исключительная собственность какого-то одного народа и она существует от имени и для всех граждан соответствующих территориальных сообществ. Это, кстати, полностью соответствует конституциям и декларациям, принятым в самих республиках. Здесь еще предстоит найти деликатный баланс между общегражданским равноправием и республиканской государственностью как одной из защитных форм для 20 наиболее крупных народов России.
Наконец, концепция, чтобы избежать ненужной и плохо понимаемой градации граждан на разностатусные категории по этническому признаку, не использует понятие "меньшинства". Это не от того, чтобы обойти проблему мирового значения и зафиксированную в ряде международных деклараций, а по той простой причине, что во многом Россия ушла дальше того, чего требуют эти декларации. Международное понимание "меньшинства" - это все численно недоминирующие в государстве группы, т.е. строго говоря, к ним должны быть отнесены все нерусские народы. Для них международно-правовыми документами предусматриваются разнообразные права, но они никак не идут дальше культурно-образовательных и антидискриминационных прав. Едва ли резонно зачислять в категорию меньшинств чувашей, татар, якутов, осетин и многие другие народы, имеющие территориальную автономию в виде республик-государств и мощные культурные институты. А если только оставить в этой категории только всех других (без "своей" государственности), то опять получается абсурд. Ибо для коренных малочисленных народов (главным образом, народов Севера), которые проживают в особых экологических средах и сохраняют традиционное хозяйство, необходимы несколько другие подходы и они предусмотрены концепцией в соответствии с международными требованиями. Те, кто остаются среди претендентов на статус "меньшинств", - это главным образом представители диаспор таких крупных народов, как украинцы, армяне, азербайджанцы и другие, которые находятся далеко в не приниженном положении, чтобы их категоризовать как меньшинства. А именно в приниженном статусе и в необходимости особой защиты заключается суть доктрины меньшинств. К тому же в стране сохраняется традиция негативного восприятия категории "нацмен" и не хотелось бы ее возрождать ради соответствия употребляемому международному словарю. Возможно, эта категория возродится в России, но лучше если это будут делать представители тех, кто хочет, чтобы их считали меньшинствами, а не государство. Главное - выполнить требования и обеспечить те права, которые международное сообщество выработало для данных групп населения. В этом отношении положения концепции по национально-культурной автономии обеспечивают все эти возможности.
Таковы некоторые пояснения наиболее принципиальных моментов принятой Правительством Российской Федерации 11 апреля 1996 года Концепции государственной национальной политики. Ее текст должен быть обнародован после подписания Президентом. Кто и когда это сделает? Лучше если это сделает Борис Ельцин в последнюю неделю перед выборами.